Александр Никишин - Инкубатор, или  Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

В тот вечер 17 августа Москва изнывала от жары. Температура била рекорды лета — сорок семь градусов в тени! Плавился асфальт, высыхали фонтаны. В автомобильных километровых пробках кипели перегретые двигатели. Врачи констатировали, что количество тепловых ударов увеличилось в 70 раз по сравнению с августом прошлого года. В атмосфере копилась отрицательная энергия и молодой писатель Юрка Гагарин, однофамилец первого космонавта СССР, был абсолютно уверен, что это не к добру.

Распахнутые окна и три вентилятора от жары не спасали. Лопасти гоняли по квартире тяжёлый горячий воздух. Единственное, что чуть-чуть помогало — пиво. Холодное разливное пиво! За ним Юрка ходит в «стекляшку» на Первой Останкинской улице. Сам живёт на двадцать первом этаже дома № 48 по улице Академика Королёва. Вниз он ехал с Наташей Васнецовой, которая жила двумя этажами ниже, и считалась в Останкино первой красавицей и о ней даже писала районка «Звёздный бульвар». Это была высокая голубоглазая блондинка в белом открытом платье и красных туфлях на высоком каблуке. Она была очень женственная, из-за чего казалась даже хрупкой. Впрочем, внешность её обманула всех. Хрупкая на вид женщина, узнав, что муж-банкир изменяет ей направо и налево, набила ему морду и вышвырнула из квартиры. Так все судачили.

Может, и враньё, думает Юрка. За что купил, за то, как говорится, и продал. Факт в том, что банкир тут больше не живёт, а банкирша работает продавщицей в подвальчике «Продмаг», который размещается в левом крыле их дома.

У подъезда Юрка здоровается с Андреем Андреевым. Сосед, подняв капот видавшей виды «Волги», ковыряется в поисках поломки. Он старше Гагарина лет на двадцать, но выглядит молодо из-за того, что одевается по моде семидесятых годов — клеша, приталенный батник и носит длинные до плеч волосы такого яркого пепельного цвета, что кажется седым. Сейчас на нём синий халат, в зубах папироса, а руки чернее грязи. Он приветствует Юрку звоном гаечных ключей и традиционным:

— Привет героям космоса! — Подмигивая вслед молодой женщине, спрашивает. — Наташку клеим?

— Не в моём вкусе, — парирует Юрка.

— Ну да, — изрёк ироничный Андреев, — съесть-то то он съест, да кто ж ему даст? Такие девушки, дорогой Юра, поверь моему опыту, любят кошельки, а у тебя — что? Кошёлка! Да и та пустая.

— Какие наши годы!

— В смысле, была пустая пустая, будет полная? Утешает! А мы куда?

— За пивом.

— Ударим пьянством по алкоголизму? Кстати, о пиве. Прочитал, что если к пятидесяти не стал богатым, не разбогатеешь уже никогда. А кстати, как твой роман?

— Какой? «Наполеон и Жозефина»?

— Не понял, — удивляется Андрей. — Вчера ты писал «Цезарь и Клеопатра»?

Ну да, думает Юрка, а позавчера был «Брежнев и Полина», о том, как будущий генсек привёз с войны походно-полевую жену и представил своей Галине. Просто Юрка никак не выберет, какая тема ему ближе. Если честно, его от всех его персонажей давно тошнит. Хуже нет, когда пишешь для заработка. А Юрка пишет исключительно ради него. Так он ищет способ обмануть судьбу. Уходя от Юрки, его жена Лена бросила в сердцах: таких не берут космонавты! Я думала, что выхожу замуж за будущего Нобелевского лауреата, а ты — кобелевский! Он так и не понял, почему «кобелевский», по бабам он был не ходок, ну там, разок-другой, так ведь, не застукала же. Видимо, это было сказано ради красного словца. Впрочем, обозвала ещё неудачником. В отличие от героического однофамильца с его легендарной, облетевшей весь мир, улыбкой. А с другой стороны, если сегодня в стране деньги главное, а у Юрки в 26 лет их нет и не предвидится, какой же он удачник?

Билл Гейтс в его годы миллионами ворочал, а Юрка никак не может вылезти из долгов! А их у него — хоть вешайся! Часть заимел, когда пристрастился к посещению казино, их при Лужкове ещё позакрывали, часть, прогорев в кризис 2008-го года на акциях. Отдавать надо, а отдавать нечем.

Лихорадочно прикидывая, на чём можно заработать, Юрка вспомнил, что когда-то подавал литературные надежды. Потом ушёл в бизнес, где и прогорел. Теперь же, за что Юрка не берётся, больших денег заработать не получается. Решив тряхнуть стариной, он снова сел сочинять, связался со знакомыми издателями. Один из них, завернув очередной Юркин роман о любви, сообщил, ни на что не намекая, что ироническая проза, в которой Юрка был когда-то силён, нынче не «катит».

— Хорошо, а что «катит»? — спросил Юрка, еле себя сдерживая.

«Катила» и очень даже хорошо литература, для которой не нужны были сильно продвинутые мозги — фантастика, дамское чтиво, а также книжки-рекомендации по правильному рациональному питанию, чтобы на еде экономить деньги.

Фантастику, несмотря на свою «космическую» фамилию, Юрка терпеть не мог, на дамское чтиво его тексты не тянули, а о правильном, тем более, рациональном питании, он и вообще не знал. С уходом Ленки питался не просто кое-как, а вообще, можно сказать, никак. Кофе, консервы в томате и макароны. Макароны он варит на целую неделю в кастрюле, напоминающей размером старинный советский бак для кипячения белья. Остатки макарон Юрка запихивал в холодильник и питался ими, когда запах кофе начинал вызывать тошноту.

В цене были также исторические романы про судьбы диктаторов. Наподобие тех, что плодил Эдвард Радзинский. Эта информация Юрку воодушевила, Радзинский, по его мнению, не бог весть что, можно и лучше. Историю Юрка знал более-менее, так как выперли его всё-таки не с первого, а с третьего курса исторического факультета МГУ, и кое-чему он там научился. В общем, будучи уверен, что на этом поприще ему светят и слава, и деньги, Юрка пообещал издателю сочинить парочку коммерческих романов на историческую тему. Но, сказать, не значит сделать. Романы у него почему-то не шли.

— А что с твоей тачкой? — уходит Юрка от неприятной темы.

Соседская «волга» перегрелась в «пробке». Во двор её притащил буксировщик из компании «Ангел». Свои последние деньги Андрей отдал за перевозку, поэтому машину ремонтирует сам. Юрка вздохнул: товарищ по несчастью! Если что, у Андрея одолжить не удасться.

— Жарко, — сказал Юрка, чтобы не молчать и посмотрел из-под руки на небо. Дождь не предвиделся ни сегодня, ни, судя по всему, ни завтра, а может и вообще никогда.

На голубом небе нет даже крохотного облачка. Небо такое чистое, словно облака разогнали специально, как это было при мэре Лужкове. Вокруг телебашни дрожало жирное марево, преламывая её чёткие контуры. Горячий воздух, исходящий от боков башни, ощущался почти физически. Внезапно высоко-высоко, в самом зените блестнула маленькая яркая точка, словно вспышка маячного огня. Погасла и появилась снова.

— Что это? — спросил Юрка, глядя в небо. Сосед тоже задрал голову.

— Где? А, блестит, вижу! Какой-нибудь «Боинг».

— Вряд ли, — говорит Юрка, — так высоко самолёты не летают. Инверсионного следа нет, а у реактивных всегда есть след.

Пригляделся внимательнее:

— Да и фигня эта на месте стоит, посмотри.

Сосед махнул рукой: некогда, скоро, мол, стемнеет, а мне поломку искать, и Юрка, забыв про блестящую точку, пошагал в магазин. Охранник парковки дядя Коля попросил закурить. Обсудили жару, стоимость потребительской корзины, которая росла со страшной скоростью. Дядя Коля любит понудеть на тему «что за жизнь настала?». Мимо шёл сосед с 22-го этажа по фамилии Воровский, который прогуливал сына и собаку — огромного и злобного ротвеллера; тот тащился, вывалив язык, на очень коротком поводке и страшно был этим недоволен.

Воровский и Юрка поприветствовали друг друга, и Юрка, дав проехать неуклюжему «Инфинити» чёрного цвета, пересёк Первую Останкинскую улицу. Он двигался по направлению к гастроному с романтическим названием «Анастасия», которую местные алкаши именуют «Анестезия».

Тот же джип «Инфинити» снова пересёк ему дорогу, свернул перед магазином в глубь двора и остановился. Из машины, озираясь по сторонам, вышел Юркин сосед по подъезду Пётр Борисович Бугровский, богач и, как судачили в доме, бандит. Зачем-то высоко поднял воротник пиджака, и, делая вид, что Юрку видит первый раз в жизни, побежал через Первую Останкинскую. Странно, думает наблюдательный Юрка, чего это он не свернул в наш подъезд, а двинулся в глубь двора? При этом убыстряя шаги, оглядываясь, и, судя по всему, страшно боясь, что его узнают. Юрка пожал плечами: ну и домик у них, сплошь тайны Мадридского двора!